Кругом был уют установившейся жизни, однообразной, тусклой, предопределяемой обычаями дедов, – жизни, выставляющей на вид всем огромные образницы, перед которыми денно и нощно теплятся неугаси́мые лампады, и кроющей в своих недрах, в задних комнатах, и привычный домашний разврат «самого со стряпухой», и столь же привычные сцены битья жены, и беспредельное одиночество женщин, для которых муж – только властный «хозяин», требующий, чтобы его «ублажали».
— Валерий Брюсов, Огненный ангел
Три золоченые лампадки на цепочках спускались с потолка, и в них тихо мерцали неугаси́мые огоньки, зажженные еще ранней весной в «страстную седмицу».
— Василий Ян, К «последнему морю». Огни на курганах. Юность полководца
Среди домов подымались купола и башенки храмов; над ними вились сизые дымки – там горели священные неугаси́мые огни, зажженные много столетий назад предками бактров.
— Василий Ян, К «последнему морю». Огни на курганах. Юность полководца