Почитатель лорда Байрона написал пляшущими латинскими буквами «О Греция, восстань!»,[99] а предатель генерал Чолакоглу – этот новый вождь греческого народа – появлялся всюду как карикатурная фигура, совершающая с Дуче разные непристо́йные и некрасивые действия.
— Луи де Берньер, Мандолина капитана Корелли
Но вернемся к мистеру Блуму[1466], который при своем появлении уловил кое-какие непристо́йные шутки, однако стерпел, решившись смотреть на них как на плоды возраста, в коем, как это многие полагают, человек не ведает жалости.
— Джеймс Джойс, Улисс
Анонима, презрительно хулящего всех, Джойс сближал и с Терситом, «врагом Одиссея», который «в мыслях имея всегда непристо́йные многие речи, вечно искал царей оскорблять» («Илиада», II, 213-214).
— Джеймс Джойс, Улисс
Зловещие фигуры что-то невнятно бормотали и делали непристо́йные зазывные жесты.
— Терри Пратчетт, Цвет волшебства
Болтовня иереев вызвала в черни «непристо́йные разговоры», и попечительное правительство (государь был в то время в Москве) спешило зажать рты говорунам.
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом