Ведь Катерина Ивановна осталась должна этой не́мке, а не вы, так и наплевать бы вам на немку.
— Федор Достоевский, Преступление и наказание
Комнатка была шага в три; из них два казались бедной не́мке совершенной роскошью, и она отдавала их внаем, вместе с окном, от которого на пол-аршина возвышалась боковая, некрашеная кирпичная стена другого дома.
— Александр Герцен, Кто виноват?
не́мке, хозяйке своей, – ну, конечно, не все, она бы и не поняла всего, конечно, чуть-чуть, так, от избытка лишь сердца; но каково же было его изумление, когда, через месяц, тихоня-чиновник другого ведомства, проживавший у той же хозяйки в отдаленной комнатке, злобно-молчаливый человечек, вдруг, рассердившись на что-то, намекнул ему, проходя мимо в коридоре, на то, что он, – то есть вот он, чиновник-тихоня, – есть «человек нравственный и анонимных писем, по примеру некоторых господ, не пишет».
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Как стадо баранов к пастуху, прихлынули к не́мке воспитанники, ожидая от нее чуда, и даже Купа, нерешительно почесав затылок и спокойно докурив папироску, приблизился к ней.
— Леонид Пантелеев, Республика Шкид Сборник
«В государстве ныне многое нестроение для того, что государь уезжает за море и посылает великим послом врага нашего, проклятого чужеземца Лефорта, и в ту посылку тащит казну многую… Царь упрям, никого не хочет слушать, живет в потехах непотребных и творит над всеми печальное и плачевное, и только зря казну тащит… Ходит один по ночам к не́мке, и легко можно подстеречь, изрезать его ножами.
— Алексей Толстой, Петр Первый