Я пятерых выкормила, хотя троих и схоронила; и самая моя ненаглядная доченька, из-за которой я ночей недосыпа́ла, когда у нее резались зубки, и во время крупа, и кори, и коклюша, и для которой нанимала француженок, – поди сосчитай, сколько это стоило, – а потом еще и в пансион ее послала для усовершенствования, – ведь сама-то я ничего такого не видала, когда была девочкой, а почитала же отца с матерью, чтобы бог продлил дни мои на земле и чтобы, по крайней мере, приносить пользу, а не дуться целыми днями в своей комнате да разыгрывать из себя важную леди, – и вот эта дочь говорит мне, что я убийца!..
— Уильям Теккерей, Ярмарка тщеславия
Зина недосыпа́ла теперь, очень уставала, но, когда чувствовала, как торопливо посасывает мальчик горячим ртом ее грудь, тихонько улыбалась и была почти довольна своей судьбой.
— Анатолий Иванов, Тени исчезают в полдень