«Monasterium sine libris[18], – подхватывая, повел Аббат, как будто забываясь, – се подобствует граду без воев, кремлю без стратигов, яству без приправ, трапезной без яств, без трав вертограду, лугу без соцветий, дереву без листвия… И наше братство, возрастая, стоя на двух заповедях – тружения и молитвословия, – всему знаемому миру является как свет, как поместилище науки, как воскрешение древнейшей мудрости, спасенной от бедствий многих: пожаров, грабежей, земли трясений; мы как бы кузня новейшей письменности и как хранилище вековечной… О, вам известно, до чего сумрачны наступи́вшие годы; не выговоришь, не краснея, о чем недавно Венский совет был вынужден напомнить народам!
— Умберто Эко, Имя розы
При этом, смешивая нам питье, он прочел наизусть те параграфы устава, в которых святой основатель возглашает, что, конечно же, вино монахам невместно, но понеже в наступи́вшие времена нет возможности убедить их вовсе не пить, пусть хотя бы не упиваются, ибо вино способно совратить и праведников, о чем упреждает Екклесиаст.
— Умберто Эко, Имя розы
Наступи́вшие морозы делали свое дело.
— Иван Тургенев, Белый пудель
В таких заботах прошло время до вечера, и не было ничего опущенного к тому часу, когда рано наступи́вшие, вследствие туч, сумерки стали наполнять комнату густой темнотой.
— Валерий Брюсов, Огненный ангел
Она еще не так пугала, как две наступи́вшие вслед за нею, но была уже из их породы, темная, голодная и холодная, вся в ломке привычного и перестройке всех основ существования, вся в нечеловеческих усилиях уцепиться за ускользающую жизнь.
— Борис Пастернак, Доктор Живаго