Солнце прошло уже почти треть своего пути, и его майские лучи, жаркие и живительные, падали на утесы, которые, казалось, чувствовали их тепло; тысячи кузнечиков, скрытых в вереске, оглашали воздух однообразным и непрерывным стрекотанием; листья миртов и олив трепетали, издавая почти металлический звук; каждый шаг Эдмона по нагре́тому солнцем граниту спугивал зеленых, как изумруд, ящериц; вдали, на горных склонах, виднелись резвые серны, так привлекающие охотников; словом, остров казался обитаемым, полным жизни, и, несмотря на это, Эдмон чувствовал, что он один, под десницей бога.
— Александр Дюма, Граф Монте-Кристо
Рождается нелепое сравнение: точно город посажен в большую бутылку, лежащую на боку, заткнутую огненной пробкой, и кто-то лениво, тихонько бьет извне по ее нагре́тому стеклу.
— Максим Горький, На дне. Избранное
Он с размаху лег на живот и, прижавшись щекой к нагре́тому песку, долго и многозначительно смотрел на вылезавшего из воды синего Скумбриевича.
— Илья Ильф, Двенадцать стульев. Золотой теленок