Начало его можно установить довольно точно — лето 1965 года, когда американской аудитории (в основном, студенческой) не хватило и миллио́нного тиража «Властелина Колец» — несомненно, самой популярной из толкиеновских книг.
— Джон Толкин, Властелин колец
Она сама по себе, я – сам по себе… слишком дальнее, должно быть, расстояние… А вот земная природа, та самая, которой нужно зачем-то лущить нас, как орешки, смакуя нашу идею, то есть идею нас… Все, бывало, думаю: как же так… какое имеет право кто бы то ни был мучить меня, потом другого, а потом миллио́нного и так далее до бесконечности?
— Михаил Арцыбашев, Санин
пение, доносящееся из церкви, да далекий неумолчный шум живого миллио́нного населения города – вот и все звуки.
— Всеволод Гаршин, Красный цветок
В окно глядела – с миллио́нного этажа – луна.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
В окно глядела – с миллио́нного этажа – луна.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка