Всем это так приелось, что я бросил — и только в конце моей двадцатимесячной «приполярной каторги» (как шутливо выразился один из ботаников) настрочил сплошь выдуманный и очень красочный рапорт; любопытный читатель найдёт его напечатанным в «Annals of Adult Psychophysics»[37] за 1945 или 1946 год, а также в выпуске «Arctic Explorations»[38], посвящённом нашей экспедиции — которая, замечу в заключение, не имела в действительности никакого отношения к ме́дным залежам на Острове Виктории и тому подобным пустякам, как мне впоследствии удалось узнать от моего благодушного врача, ибо настоящая цель экспедиции была, как говорится, «секретного» порядка, и посему позволю себе только добавить, что в чём бы цель ни была, она была полностью достигнута.
— Владимир Набоков, Лолита
Хотела бы я, чтобы у меня тоже были такие, а то ведь с каким-то красноватым, ме́дным отливом.
— Иван Ефремов, Лезвие бритвы
Трижды опоясанный ме́дным змеем-горынычем стоял геликон — самая мощная машина в оркестре.
— Илья Ильф, Двенадцать стульев. Золотой теленок
Зимой он носил белый овчинный полушубок, крепко подпоясанный по животу тонким ремнем с золотыми украшениями, и на бедре у старого дружинника висел прямой русский меч в кожаных ножнах с ме́дным наконечником.
— Антонин Ладинский, XV легион. Последний путь Владимира Мономаха
То оно блестит, будто стекло, то вдруг полиняет, а то алмазной осыпью засверкает либо скрасна ме́дным станет, потом опять шелком зеленым отливает.
— Павел Бажов, Сказки русских писателей