Роланд и Мод спускались к Лука́вому Логову по дорожкам, утопавшим в цветах: с обеих сторон из высоких живых изгородей на них глядели бесчисленные цветки собачьей розы, большей частью ярко-розовые, порою белые, с золотистой серединкой в ярко-жёлтой пыльце; шиповник хитроумно и густо переплёлся с пышной жимолостью, чьи кремовые цветки пробирались ловко среди розового и золотого.
— Антония Байетт, Обладать
– Никита так сие место читает: «Молимся Тебе, Господи, и дух лукавый», якобы и к «духу лука́вому», к «бесу», относится сие моление.
— Даниил Мордовцев, Державный плотник
Воронежский святитель не знал церковнославянской грамматики и потому не мог отличить именительного падежа «дух» от звательного: если бы слово «молимся» относилось и к «Господу» и к «духу лука́вому» также, то тогда следовало бы говорить: «молимся Тебе, Господи, и душе лукавый».
— Даниил Мордовцев, Державный плотник
Гордого презирай, а лука́вому места не давай!
— Иван Снегирев, Книга народной мудрости
Не верь малому да лука́вому!
— Иван Снегирев, Книга народной мудрости