И вот пред ним женщина — босая, в лоскутка́х выцветших на солнце одежд, черные волосы ее были распущены, чтобы прикрыть голую грудь, лицо ее, как бронза, а глаза повелительны, и темная рука, протянутая Хромому, не дрожала.
— Максим Горький, На дне. Избранное
И вот пред ним женщина – босая, в лоскутка́х выцветших на солнце одежд, черные волосы ее были распущены, чтобы прикрыть голую грудь, лицо ее, как бронза, а глаза повелительны, и темная рука, протянутая Хромому, не дрожала.
— Максим Горький, Сказки об Италии и не только…
С той же целью было написано предисловие, в котором читатель предупреждался, что в своих письмах путешественник «сказывал друзьям своим, что ему приключилось, что он видел, слышал, чувствовал, думал, – и описывал свои впечатления не на досуге, не в тишине кабинета, а где и как случалось, дорогою, на лоскутка́х, карандашом».
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
Пестрота, неровность в слоге есть следствие различных предметов, которые действовали на душу молодого, неопытного русского путешественника: он сказывал друзьям своим, что ему приключалось, что он видел, слышал, чувствовал, думал, – и описывал свои впечатления не на досуге, не в тишине кабинета, а где и как случалось, дорогою, на лоскутка́х, карандашом.
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
Подойдем к нему, посмотрим, что он выводит пером на лоскутка́х записной тетради.
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом