Я могу их рассказать как лита́нию: Брезелианда, Берсильян, Брюселье, Бертельё, Берселианд, Брешелиант, Бресельё, Бресильё, Броселианд… Я так и слышу его голос, педантический и вместе исполненный таинственности: «Источник изменяет своё имя сообразно с изменением своего положения и заветных тропинок, ведущих к нему под тёмным пологом леса – место его и имя нельзя установить раз и навеки, как нельзя установить точный облик его невидимых обитательниц и его точные волшебные свойства.
— Антония Байетт, Обладать
Вечером того же дня, когда он решился на отречение, он, раздеваясь перед сном, повторил Фермине Дасе горестную лита́нию: о бессоннице на рассвете, о неожиданных приступах тоски, о безудержном желании плакать под вечер, словом, все шифрованные признаки тайной любви, которые он представил как признаки старческой немощи.
— Габриэль Маркес, Любовь во время чумы
И он осторожно шел по кругу, оставаясь напротив Джамиса, безмолвно твердя лита́нию Бене Гессерит против страха: «…страх убивает разум…» Литания была как холодный душ.
— Фрэнк Герберт, Дюна
Когда же он смолк, все сразу хором запели черную лита́нию, сложенную наподобие церковной, причем на прошения ее, – в которых я не мог разобрать всех слов, – слышались знакомые возгласы: «Miserere nobis!» и «Ora pro nobis!» [73].
— Валерий Брюсов, Огненный ангел