Музыка проструилась своими, ей ведомыми путями; она, как бы осенив радугою брызг последних гуманистов (Шиллер), образовала пары и тучи, которые пролились дождями и осели туманами на человечество XIX столетия (этих дождей и туманов много в голосах лучших европейских ли́риков того времени); дожди и туманы, в которых заблудились одни и стали перекликаться другие, напоили собою землю; там, под землей, родились музыкальные шумы и гулы, которые зазвучали в голосах стихий, в голосах варварских масс и в голосах великих художников века; так ширился тот новый поток, который в течение столетия струился под землей, ломая кору цивилизации то там, то здесь, и который в наши дни вырвался из-под нее с неудержимой силой, упоенный духом музыки.
— Александр Блок, Русь моя, жизнь моя…
Так что мы теперь можем иметь сколько угодно физиков, ли́риков, уборщиц, китайцев, дипломатов, алкоголиков, жуликов, юристов, новаторов, гениев, генералов, друзей, кибернетиков, Депутатов, врагов и прочего, и прочего, и прочего, сказал Заибан.
— Александр Зиновьев, Зияющие высоты
Толстые журналы разводили такую поэзию, что от нее уши вяли, а для чудаков, неудачников, молодых самоубийц, для поэтических подпольщиков, очень мало разнившихся от домашних ли́риков «Русского богатства» и «Вестника Европы», сохранялись преинтереснейшие лазейки.
— Осип Мандельштам, Век мой, зверь мой