Когда ж он исчез, старушка подошла к больной, благоговейно перекрестилась, перекрестила ее, сотворила над нею молитву, стала шептать непонятные слова, поводить рукою по телу и очам страдалицы… долго, долго, тихо, таинственно, усыпительно поводила… Глаза лека́рки заблистали; на желтоватых щеках выступили по бледно-розовому пятну… Больная пришла в спокойное состояние, взглянула светлыми благодарными глазами на старушку, на образ, пылающий от свечей, вздохнула, перекрестилась, смежила ресницы и заснула с улыбкою на устах.
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман
(Другая, на месте нашей лека́рки, сказала бы, может быть: помоги господи!
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман
Дверь сама собой отворяется; кто-то дает ей место: это внука лека́рки, идущая с ночной прогулки, из беседы русалок.
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман
Раз, когда вышла из избы старшая внука лека́рки, он рассказал о шабаше русалок.
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман
Василий часто заставлял краснеть, как пунцовый мак, пригожую внучку лека́рки, напоминая ей русалочную, светлую ночь.
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман