Неуклонного упрощения, прослеживаемого от египетских эпиграфических иероглифов до греческого и лати́нского алфавитов и до предвосхищения современной стенографии и телеграфного кода в клинописи (семитской) и в квинтофигурном палочковом письме огам (кельтском).
— Джеймс Джойс, Улисс
Доббин однажды уснул после обеда под самым носом у лысого Фредерика Буллока на одном из лучших его званых вечеров (Фред все домогался, чтобы осборновские капиталы перекочевали из банкирского дома в Стампи и Рауди к его фирме); а тем временем Эмилия, не знавшая лати́нского языка, не слыхавшая, кто написал последнюю нашумевшую статью в «Эдинбургском обозрении», и нимало не обеспокоенная (словно это ее вовсе не касалось) неожиданным ходом мистера Пиля при обсуждении злополучного законопроекта об эмансипации католиков, – сидела, не раскрывая рта, среди дам в обширной гостиной, глядя в окно на бархатные лужайки, аккуратно посыпанные гравием дорожки и сверкающие крыши оранжерей.
— Уильям Теккерей, Ярмарка тщеславия
Костоглотов придумал брать у него уроки лати́нского языка.
— Александр Солженицын, Раковый корпус
В Лувре он простаивал перед Венерой Милосской по часам вместе с дюжиной приезжих англичан и англичанок, шатался без цели по бульвару Капуцинов и пил дешевое вино в кабачках Лати́нского квартала.
— Юрий Тынянов, Пушкин. Кюхля
Слова в скобках переведены с лати́нского языка.
— Петр Чаадаев, Философические письма