И ведь не думайте, нисколько моего добра не помнил: чуть, бывало, прилягу к ночи, прислушаюсь: уж он тут… крадется в тайге и все с коря́гой.
— Владимир Короленко, Слепой музыкант
Завидел мой огонек и сейчас в тайгу, да стороной-то, да крадучись, так и ползет к огню с коря́гой… Что мне тут делать: парень я молодой, непривычный, кругом, может, на сколько верст души человеческой нету, только лес один, на сердце и без того тоскливо, а тут этот старик увязался.
— Владимир Короленко, Слепой музыкант
Я к нему усовещевать, а он на меня с коря́гой так и кидается, так и наскакивает.
— Владимир Короленко, Слепой музыкант
А к вечеру все больше, а ночью и пойдет крутить: бегает по лесу, смеется и плачет, вертится, пляшет и все на дуба налегает, все хочется вырвать… А я раз осенью и посмотрел в оконце; вот ему это и не по сердцу: подбежал к окну, таррах в него сосновою коря́гой; чуть мне все лицо не искалечил, чтоб ему было пусто; да я не дурак – отскочил.
— Владимир Короленко, Слепой музыкант
Верстах в четырех от станицы, в лесу, там, где промытый весенней водой яр ветвится крутыми уступами, под вывороченной коря́гой в красной маслянистой глине выдолбил Васька пещерку небольшую, впору лишь волку уместиться.
— Михаил Шолохов, Донские рассказы