Каждый вечер он усаживался рядом с кашта́ном и читал на латыни проповеди, однако Хосе Аркадио Буэндиа упорно не желал принимать ни его риторических тонкостей, ни шоколадных вознесений и требовал в качестве единственного неоспоримого доказательства дагерротипный снимок Господа Бога.
— Габриэль Маркес, Сто лет одиночества
Он думал об Урсуле — она в это время, наверное, пьет кофе под кашта́ном вместе с Хосе Аркадио Буэндиа.
— Габриэль Маркес, Сто лет одиночества
Он знал все, что произошло дома: знал о самоубийстве Пьетро Креспи, о беззакониях Аркадио и его расстреле, о чудачествах Хосе Аркадио Буэндиа под кашта́ном.
— Габриэль Маркес, Сто лет одиночества
Она не плакала ни после вознесения Ремедиос Прекрасной, ни после уничтожения всех Аурелиано, ни после смерти полковника Аурелиано Буэндиа, человека, которого она любила больше всех в мире, хотя поняла это лишь в ту минуту, когда его труп нашли под кашта́ном.
— Габриэль Маркес, Сто лет одиночества
Она присела под старым кашта́ном, росшим у дороги.
— Кен Фоллетт, Столпы Земли