Вспоминаю я моего соседа по Камча́тке бывших меблированных комнат, куда сплавили нас за неимением места в хоромах Дома Искусств, – поэта Владислава Ходасевича, автора «Счастливого домика», чей негромкий, старческий, серебряный голос за двадцатилетие его поэтического труда подарил нам всего несколько стихотворений, пленительных, как цоканье соловья, неожиданных и звонких, как девический смех в морозную ночь.
— Осип Мандельштам, Век мой, зверь мой
Если нам это не удастся на Камча́тке, мы можем взять собак на Чукотском полуострове, в Беринговом проливе, где придется приставать, чтобы запастись юколой[3] для собак и полярной одеждой для людей.
— Владимир Обручев, Плутония. Земля Санникова
Это объяснялось тем, что ездовые собаки, без которых на Камча́тке существовать нельзя, уничтожают всякую мелкую живность, особенно к концу зимы, когда истощаются запасы юколы и собак держат впроголодь.
— Владимир Обручев, Плутония. Земля Санникова
По случаю окончания зимнего пути и полной распутицы на Камча́тке собаки пользовались теперь заслуженным отдыхом и незаслуженным великим постом, заметным по их впалым бокам и голодным взорам.
— Владимир Обручев, Плутония. Земля Санникова
Но его надежды были обмануты — везде лежал еще глубокий снег, и только на более крутом косогоре, успевшем оттаять, нашлись молодые листья анемонов.[4] Весна на Камча́тке вследствие обилия зимних снегов и влияния холодного Охотского моря начинается поздно, и земля освобождается от снега только в конце мая.
— Владимир Обручев, Плутония. Земля Санникова