В переулке за «Каве́рной» было очень темно, и только человек с очень острым зрением разглядел бы четыре прижавшиеся к стене фигуры.
— Терри Пратчетт, Роковая музыка
Но никто не смел взглянуть, пустота зародилась и ширилась, черной ползучей каве́рной, там, где был Он, развернувший пространства, бросивший в бездны горсти звезд и планет.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Только теперь я мог рассмотреть все мельчайшие детали жалкого городского пейзажа, притиснувшегося к пыльному окну: на стене вгравированного дома над каменной рябью булыжника выставлялся конец синей, в золотом обводе вывески; по сини белым: «…АЯ», остальное было отрезано выступом соседнего дома; каверна подворотни, прячущая под своей навесью черную, бездвижным контуром в тротуар выставившуюся тень; над каве́рной – из железного зажима красный флаг, застывший в воздухе ветер задрал ему кумачовый подол, и материя, будто вырисованная в воздух гальванопластическим средством, застыла над улицей; у тумбы задняя нога пса, приподнятая кверху – спазм вечности остановил ее.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Так, однажды случайный взгляд мой наткнулся на уходящую вверх из камня и стекла стену (очевидно, пока я отвернулся, новый гигантский дом затоптал трехэтажный корпус с его «…АЯ» и каве́рной под флагом).
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Так, однажды случайный взгляд мой наткнулся на уходящую вверх из камня и стекла стену (очевидно, пока я отвернулся, новый гигантский дом затоптал трехэтажный корпус с его «…АЯ» и каве́рной под флагом).
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка