В упомянутом выше слове ударение падает на слог с последней буквой И — императрИцу.
Фокусники и прочие артисты шли рядом с войсками и развлекали собравшуюся толпу: на движущихся помостах, которые влекли вперед белые буйволы, акробаты выстраивали живые пирамиды; удивительно гибкие женщины-змеи заглатывали свои ноги до самых колен; жонглеры, над которыми невластны были законы земного притяжения, подкидывали в воздух одновременно по четыреста двадцать игрушечных гранат, и толпа разражалась восторженными охами и ахами; карточные трюкачи вытаскивали у женщин из ушей даму чирия (королеву птиц, трефовую императри́цу){252}; великая танцовщица Анаркали, чье имя значило «цветок граната», прыгала-вилась-порхала на тележке, запряженной осликом, и огромное серебряное кольцо звенело в ее правой ноздре.
— Салман Рушди, Дети полуночи
В этих обстоятельствах Карамзин и напечатал в «Московском журнале» стихотворение «К милости», в котором призывал императри́цу не осуждать Новикова.
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
Мало того, даже часовой, вытянувшийся там где-то в струнку и издали сделавший ружьем на караул, и он добродушно улыбался, поглядывая почтительно то на императри́цу, то на собачку, то на предательский куст.
— Даниил Мордовцев, Державный плотник
Об удалении Распутина умоляли Государя и Императри́цу лица, наиболее близкие Царской Семье.
— Феликс Юсупов, Конец Распутина. Мемуары
Ярким примером этого является следующий факт: генерал Джунковский, товарищ Министра Внутренних Дел, желая убедить Государя и Императри́цу, что возмутительные слухи, ходившие по городу относительно Распутина, вполне соответствовали истине, показал Им фотографию, снятую в одном из ресторанов в то время, когда Распутин предавался там самому разнузданному кутежу.
— Феликс Юсупов, Конец Распутина. Мемуары