Купцы и цеховые, вооруженные чем попало, собирались в залах городской ратуши, где купеческий старшина Жан Шарон, клеврет Гиза и Екатерины Медичи, говорил им речь, проникнутую фанатизмом, и призывал к отмщению гугенотам за все минувшие мятежи, а главное – за их неуважение к истинной вере Христовой… Карл IX, бледный, дрожа всем телом, расхаживал по своему кабинету, изредка выглядывал из окна на набережную, кое-где освещенную фонарями, кровавыми искрами отражавшимися на черных зыбя́х тихо плескавшейся Сены.
— Кондратий Биркин, Временщики и фаворитки
Но мало-помалу меланхолические мысли рассеялись; взоры мои, устремленные на величественное озеро, тихо плавали на прозрачных зыбя́х его.
— Николай Карамзин, Бедная Лиза
Между двух стран озеро без имени, над зыбями ивы, под зыбями рыбы без голосу, на зыбя́х звезды без времени, вокруг озера нивы колос-к-колосу; далее, от озера без имени – зеленый пар, на пару коровы без вымени, волос-к-волосу, сто-ста-сот пар.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Между двух стран озеро без имени, над зыбями ивы, под зыбями рыбы без голосу, на зыбя́х звезды без времени, вокруг озера нивы колос-к-колосу; далее, от озера без имени – зеленый пар, на пару коровы без вымени, волос-к-волосу, сто-ста-сот пар.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка