Мой домик стоял у самой оконечности мыса, в полусотне ярдов от берега, зати́снутый между двумя роскошными виллами, из тех, за которые платят по двенадцать — пятнадцать тысяч в сезон.
— Фрэнсис Фицджеральд, Великий Гэтсби
Пауль, зати́снутый в угол потными и пыльными рабочими, чувствовал запах испарины страха, запах испуга.
— Фрэнк Герберт, Дюна
Зати́снутый в толпе, я долго наблюдал этот кричащий свои боевые крики, веющий алым оперением стягов и лент, с трехгранью гигантского клюва, готового склевать все звезды неба, как мелкую крупу, с тем чтобы бросить в него горсти алых пятиконечий, – этот исполненный великого гнева от полюса к полюсу простерший готовые к взлету крылья, – праздник, который вдруг разбудил во мне одну легенду, незадолго до того отысканную мною в одном из московских книгохранилищ, но тотчас же забытую в быстрой смене дней и дел.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Зати́снутый в толпе, я долго наблюдал этот кричащий свои боевые крики, веющий алым оперением стягов и лент, с трехгранью гигантского клюва, готового склевать все звезды неба, как мелкую крупу, с тем чтобы бросить в него горсти алых пятиконечий, – этот исполненный великого гнева от полюса к полюсу простерший готовые к взлету крылья, – праздник, который вдруг разбудил во мне одну легенду, незадолго до того отысканную мною в одном из московских книгохранилищ, но тотчас же забытую в быстрой смене дней и дел.
— Сигизмунд Кржижановский, Возвращение Мюнхгаузена
Зати́снутый в толпе, я долго наблюдал этот кричащий свои боевые крики, веющий алым оперением стягов и лент, с трехгранью гигантского клюва, готового склевать все звезды неба, как мелкую крупу, с тем чтобы бросить в него горсти алых пятиконечий, – этот исполненный великого гнева от полюса к полюсу простерший готовые к взлету крылья, – праздник, который вдруг разбудил во мне одну легенду, незадолго до того отысканную мною в одном из московских книгохранилищ, но тотчас же забытую в быстрой смене дней и дел.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка