Как будто бы все время мозг работал остро, напряженно; как будто ярко и непрерывно возникали образы; пение толпы, плывущей в синих сумерках, выстрел, осветивший мгновенно и ярко стену и чернобородое хищное лицо, милые нежные глаза Зиночки, бегство, крики, силуэты огромных лошадей – все это плыло мимо, сменялось, повторялось, как будто переживалось вновь, и в то же время был как будто длинный период полного тумана и отсутствия сознания, потому что вдруг толкнуло в сердце и перед глазами ясно засине́л слабый предрассветный свет, показалась белая мостовая, черный силуэт укрывавших его ворот, собственные скорченные ноги.
— Михаил Арцыбашев, Санин
…Над Звенигорой только-только засине́л край неба.
— Анатолий Иванов, Вечный зов
Только-только, видно, зарилось, в окно было видно, что поверх верхушек деревьев чуть засине́л краешек неба.
— Анатолий Иванов, Вечный зов
Светло засине́л вечер, а митинг все продолжался.
— Илья Ильф, Двенадцать стульев. Золотой теленок
Уж и вечер засине́л в окнах, на лица полился из угла свет лампад, – бояре, вставая по чину и месту, отмахивали тяжелые рукава и говорили, говорили, шевелили белыми пальцами, – гордые лбы, покрытые потом, строгие взоры, холеные бороды и пустые речи, крутившиеся как игрушечное колесо по ветру, оскоминой вязли в мозгу у Петра.
— Алексей Толстой, Петр Первый