Ясно было, что просуществовавшее около трёх десятков веков государство не могло уже существовать без поддержки извне, и тогда-то взоры всего грузинского народа с надеждою стали обращаться к могучему единове́рному соседу на севере, с которым у грузин в течение предыдущих шести веков были непосредственные и сближавшие народы сношения.
— Альвин Каспари, Покоренный Кавказ (сборник), 1904
Они говорили, что с русскими и грузинами согласны никогда не будут и что готовы служить султану, как своему единове́рному государю, но только тогда, когда получат от него фактическую помощь.
— Николай Федорович Дубровин, История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3, 1871
Первый – на поверхность всплыли естественные симпатии к единове́рному православному народу, и второй – геополитическое значение грузинской территории, которая в случае падения грузинского политического центра могла быстро исламизироваться.
— Максим Алексашин, Врата Кавказа, 2018