– Дорва́лись до казенного, теперь не скоро отвадишь, – сказал Алексей и, обратившись к татарину и тыкая на паровое поле пальцем, закончил: – Ты парить не станешь, тебя и в будущий год кормить?
— Николай Гарин-Михайловский, Детство Тёмы
Сами они, эти подпольные товарищи, если бы еще раз дорвали́сь до власти, не так бы расправились со всеми офицерами и казаками!
— Алексей Черкасов, Конь Рыжий
Золотой фонд Российской империи, вывезенный в Казань, белогвардейцы перетащили в Омск, и к нему дорва́лись «сибирские правители».
— Алексей Черкасов, Конь Рыжий
Всю изрешетили, и каждый возле пробоины стоит, подставляет, кто шапку, кто ведро, кто фляжку, а иные прямо пригоршни держут и тут же пьют… Двоих добровольцев зарубили, какие охраняли склад, ну, дорва́лись, и пошла потеха!
— Михаил Шолохов, Тихий Дон
Кожи скупают, сами мнут, дьяволы, на Кукуе… Бабы наших, слободских, башмаков нипочем покупать не хотят, а спрашивают немецкие… Жить стало не можно… А не вступитесь за нас, стрельцов, и вы, купцы, пропадете… Нарышкины до царской казны дорвали́сь… Жаждут… Ждите теперь таких пошлин и даней, – все животы отдадите… Да ждите на Москву хуже того – боярина Матвеева, – из ссылки едет… У него сердце одебелело злобой.
— Алексей Толстой, Петр Первый