Господь утвержденье мое и прибежище мое, и целует покрытые покровами святой ди́скос и Святую Чашу, целует край святой трапезы и, сколько бы ни случилось священников, с ним сослужащих, каждый делает то же, и потом все целуют друг друга.
В заключение же всего испрашивает и себе отпущения во всем и также изъемлет частицу за себя самого, и все их полагает на ди́скос возле того же Святого Хлеба внизу его.
И взяв потом большой покров, называемый святым воздухом, покрывает им и ди́скос, и Чашу вместе, взывая к Богу, да покроет нас кровом крыла Своего.
Все принадлежности выносятся, даже самая губка, которою собирались крупицы Святого Хлеба на ди́скос и которая образует ту губу, омоченную в уксуси желчь, ею же напоили люди Творца своего.
Вослед за диаконом показывается в святых дверях иерей с Святою Чашею и возвещает пребывание с нами до скончания веков вознесшегося Господа словами: Всегда, ныне, и присно, и во веки веков, после чего и Чаша, и ди́скос относятся вновь на боковой жертвенник, на котором совершалась Проскомидия, который изобразует теперь уже не вертеп, видевший Рождение Христово, но то верховное место славы, где совершился возврат Сына в лоно Отчее.