Простыня была натянута в полутемной комнате. В тот день и стало складываться мое наследство – голубое кашмирское небо, пролившееся в дедовы глаза; бесконечные страдания моей прабабки, определившие долготерпение моей матери и стальную хватку Назим Азиз; дар моего прадеда беседовать с птицами, который вольется прихотливым ритмом в вены моей сестры Медной Мартышки; разлад между де́довым скептицизмом и бабкиными суевериями; а в основе всего призрачная сущность продырявленной простыни, из-за которой моя мать вынуждена была прилежно трудиться, чтобы полюбить, наконец, мужчину всего, хотя бы и по кусочкам; ею же я был приговорен наблюдать собственную жизнь – ее смысл, ее строение тоже по клочкам и по фрагментам; а когда я это понял, было уже поздно.
— Салман Рушди, Дети полуночи
Я шел домой с Де́довым, пейзажистом… Добрый и невинный, как сам пейзаж, человек и страстно влюблен в свое искусство.
— Всеволод Гаршин, Красный цветок
Чудится мне, что я опять на заводе, только не на том, где был с Де́довым.
— Всеволод Гаршин, Красный цветок
Казалось ей, что по де́довым рукам течет не веселая алая кровь, а буро-синяя суглинистая земля.
— Михаил Шолохов, Тихий Дон
Успокоившись де́довым заверением, он жадно припал губами к кружке и уже без опаски и без передышки опорожнил ее до дна.
— Михаил Шолохов, Тихий Дон