Никто из жителей башни не любил тень старого дуба больше, чем гра́фская дочь — восемнадцатилетняя красавица, белая, как молоко, румяная, как заря; ее черные косы падали до пят, а васильки, когда графиня рвала их себе на венок, улыбались ее глазам, как родным братьям.
— Алексей Ремезов, Сказка серебряного века
— Ох, кажется, я задремала, — подумала гра́фская дочь, качаясь, потому что ветер, пропитанный запахом болиголова и дикой мяты, баюкал ее, как в колыбели… И вот ей стало сладко, сладко… И в дремотной истоме ей чудилось, будто старый дуб наклоняет к ней свою шумную голову, тянется к ней узловатыми ветвями, и на одном, самом крошечном сучке, блестит ее потерянное кольцо.
— Алексей Ремезов, Сказка серебряного века
– Гра́фская панночка, грабянка, дочка.
— Надежда Тэффи, Ведьма
– Лешачиха, Лешачиха! – шепталась гра́фская челядь.
— Надежда Тэффи, Ведьма
(Так я, в конце концов, и отказалась от дат.) – «Гра́фская пристань.
— Марина Цветаева, Проза