Таков был Питер Перри, посыльный, приказчик, помощник, истопник, глади́льщик, лакей хозяина и его фактотум - все вместе в одном лице.
Они могли бы идти гораздо лучше, если б глади́льщик, Йосип Брузак, грузный, налитой пивом, потливый поляк, работавший в исподней рубахе и войлочных шлепанцах, в штанах, съезжающих с могучих бедер и набегающих гармошкой на щиколотки, не воспылал ярой неприязнью к портному, Эмилио Визо - или это произошло в обратном порядке, Маркус точно не знал, - сухому, тощему сицилийцу с куриной грудью, который, то ли в отместку, то ли еще почему, платил поляку неистребимой злобой.
Маркус, когда к нему снова вернулся голос, но ни тот, ни другой не нарушил тяжелого молчания, оставаясь в том же положении, в котором он их застиг, и глядя друг на друга в упор из противоположных углов, причем портной шевелил губами, а глади́льщик дышал словно пес в жаркую погоду - и что-то жуткое исходило от них, о чем Маркус до сих пор не подозревал.
Он замечал, конечно, что глади́льщик время от времени отрывается от работы и озадаченно подходит к новой двери взглянуть, по-прежнему ли на месте портной, и что портной делает то же самое, - однако дальше этого не шло.
Но торговцу не пришлось договорить, потому что глади́льщик, который плюхнулся на стул без спинки, где обыкновенно читал свои письма и тихонько поскуливал, раскачиваясь из стороны в сторону, разревелся, а портной задергал горлом с каким-то странным щелканьем и должен был отвернуться.