Он думал о герои́ческом полковнике Понмерси, об отважном солдате, который при Республике охранял границы Франции, а при императоре достиг границ Азии, который видел Геную, Александрию, Милан, Турин, Мадрид, Вену, Дрезден, Берлин, Москву, который проливал свою кровь на всех бранных полях Европы – ту же кровь, что текла в жилах Мариуса, – и поседел раньше времени, подчиняясь сам и подчиняя других жесткой дисциплине; который прожил жизнь в мундире, с застегнутой портупеей, с густой, свисающей на грудь бахромой эполет, с почерневшей от пороха кокардой, с каской, давящей на лоб, в полевых бараках, в лагерях, на биваках, в госпиталях и который после двадцати лет великих войн вернулся с рубцами на лице, улыбающийся, простой, спокойный, ясный и чистый, как дитя, все сделав для Франции и ничего против нее.
— Виктор Гюго, Отверженные
Под впечатлением от медали и статей о герои́ческом подвиге Оуэна, появившихся во всех нью-хэмпширских газетах, этот болван, преподобный Дадли Виггин, хотел отслужить по Оуэну епископальную службу.
— Джон Ирвинг, Молитва об Оуэне Мини
Вы слышали, верно, о герои́ческом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!» И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись.
— Лев Толстой, Война и мир
– Если бы ты была не такой, какая ты есть, я бы мог ответить тебе в этаком герои́ческом тоне – в духе бездумного волюнтаризма, который часто сходит за веру и решимость.
— Джон Уиндем, День триффидов
Вы слышали, верно, о герои́ческом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!» И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись.
— Лев Толстой, Война и мир