— Тем более, что и сам я не безгрешен бывал иногда, — говорил князь, стараясь улыбаться и думая отговорками своими смягчить дело настоящей, голой истины — и перед генера́льшей (как будто ее можно было провести этими смягчениями!), и перед своим собственным самолюбием.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
В 1837 году жила на даче в Колтовской одна особа, которую в околотке все звали «генера́льшей».
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Вслед за генера́льшей выступила к столу следственного пристава маленькая черненькая фигурка в изящнейшем черном фраке, в золотых очках.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Имя «Машенька», неоднократно упомянутое генера́льшей, и факт, что эта Машенька была любовницей князя Владимира Шадурского, в один миг напомнили ей встречу в перекусочном подвале, потом встречу над прорубью, от которой оттащила она молодую девушку, и столкновение с вором Летучим в Малиннике, и целые сутки, проведенные вместе в ночлежной Вяземского дома, где эта девушка рассказала ей всю свою историю.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
На цыпочках подойдя к двери смежной комнаты, в которой до приезда трех нежданных посетителей происходила ее секретная аудиенция с генера́льшей, Сашенька-матушка пустила в дело сперва глаз, а потом и ухо.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы