Бригада артистов (быв<ших> ленинградцев), прибывшая из Вя́тки, письма из Новосибирска, Молотова и мн<огих> др<угих> рисуют ОЧЕНЬ тяжкую картину бытовых и продов<ольственных> трудностей в стране, что совершенно понятно.
— Ольга Берггольц, Ленинградский дневник
Проводив их, я не поехал в город, а воспользовался свободным днем для осмотра пристани, левого берега Вя́тки и, возвратившись в город только к вечеру, проехал прямо в барак.
— Николай Гарин-Михайловский, Детство Тёмы
В первое время моего переезда из Вя́тки во Владимир мне хотелось повестью смягчить укоряющее воспоминание, примириться с собою и забросать цветами один женский образ, чтоб на нем не было видно слез[1].
— Александр Герцен, Кто виноват?
Иные, сытые и гладкие, подобранные по мастям, покрытые разноцветными попонами, коротко привязанные к высоким кряквам, боязливо косились назад на слишком знакомые им кнуты своих владельцев-барышников; помещичьи кони, высланные степными дворянами за сто, за двести верст, под надзором какого-нибудь дряхлого кучера и двух или трех крепкоголовых конюхов, махали своими длинными шеями, топали ногами, грызли со скуки надолбы; саврасые вя́тки плотно прижимались друг к дружке; в величавой неподвижности, словно львы, стояли широкозадые рысаки с волнистыми хвостами и косматыми лапами, серые в яблоках, вороные, гнедые.
— Иван Тургенев, Сборник "Записки охотника"
Так, великий князь Иоанн III приказывал явиться к себе на суд в день Симеона Летопроводца всем изменникам из Вя́тки и одних из них простил, а других присудил к казни.
— И. Калинский, Церковно-народный месяцеслов на Руси