В его пестрых рассказах о несуществующем все было иное, иначе, и когда я, тогда еще десятилетний мальчуган, переиначивал его Иначе, пробовал ввести в таинственную страну несуществований моих товарищей по играм и школе, они называли меня вруни́шкой, и не раз, ратуя за святого Никто, я натыкался не только на насмешки, но и на кулаки.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
В его пестрых рассказах о несуществующем все было иное, иначе, и когда я, тогда еще десятилетний мальчуган, переиначивал его Иначе, пробовал ввести в таинственную страну несуществований моих товарищей по играм и школе, они называли меня вруни́шкой, и не раз, ратуя за святого Никто, я натыкался не только на насмешки, но и на кулаки.
— Сигизмунд Кржижановский, Возвращение Мюнхгаузена
В его пестрых рассказах о несуществующем все было иное, иначе, и когда я, тогда еще десятилетний мальчуган, переиначивал его Иначе, пробовал ввести в таинственную страну несуществований моих товарищей по играм и школе, они называли меня вруни́шкой, и не раз, ратуя за святого Никто, я натыкался не только на насмешки, но и на кулаки.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка