Должно будет произойти, и это вполне естественно, следующее: слова будут по-прежнему по своей медлительности и грубости (все-таки из воздуха) застревать и в скользкой пакле, но мыслям, скрытым в них, вследствие их эфирности и утонченности, наверное, удастся-таки проскользнуть меж скользких волокон и впры́гнуть в слух.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Вначале мне как будто повезло: после двухчасовой погони за пальцами профессора, ползавшими вслед за карандашом по блокноту, мне удалось-таки впры́гнуть на один из волосков и взобраться на бугроватый мизинец экспериментатора.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Должно будет произойти, и это вполне естественно, следующее: слова будут по-прежнему по своей медлительности и грубости (все-таки из воздуха) застревать и в скользкой пакле, но мыслям, скрытым в них, вследствие их эфирности и утонченности, наверное, удастся-таки проскользнуть меж скользких волокон и впры́гнуть в слух.
— Сигизмунд Кржижановский, Возвращение Мюнхгаузена
Должно будет произойти, и это вполне естественно, следующее: слова будут по-прежнему по своей медлительности и грубости (все-таки из воздуха) застревать и в скользкой пакле, но мыслям, скрытым в них, вследствие их эфирности и утонченности, наверное, удастся-таки проскользнуть меж скользких волокон и впры́гнуть в слух.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Вначале мне как будто повезло: после двухчасовой погони за пальцами профессора, ползавшими вслед за карандашом по блокноту, мне удалось-таки впры́гнуть на один из волосков и взобраться на бугроватый мизинец экспериментатора.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка