Он считал, что никакой войны, собственно, не будет, не сегодня-завтра ворва́вшимся через границу немецким частям надают по шеям, перемолотят, угонят обратно за кордон.
— Анатолий Иванов, Вечный зов
По этому поводу историк говорит весьма основательно: «После такого успеха (взятие бастиона) не много б, казалось, недоставало к занятию остальных укреплений, обороняемых только 800-ми человек; но – неоказание содействия войскам, ворва́вшимся в бастион, сомнительная надежда на успех и неимение приказаний на дальнейшие предприятия, кроме рекогносцировки, были причинами, что атакующие, не воспользовавшись приобретенными уже выгодами, отступили.
— Даниил Мордовцев, Державный плотник
Ворва́вшимся ветром задуло лампу и едва мигавшую свечу.
— Константин Седых, Даурия
Уже не одна улица была завалена телами убитых, перемешавшихся в последней схватке, уж все тесней сжималось вражеское кольцо и податься было некуда, а люди еще радовались, видя, сколько сил теряет противник, замечая, что из посылаемых на поддержку ворва́вшимся монголам новых отрядов ни один не возвращается обратно.
— Василий Ян, К «последнему морю». Огни на курганах. Юность полководца
Но оставалась надежда: в Новгороде сидят знатные многоопытные мужи: и посадник, и тысяцкий, и бояре именитые, и лучшие старые и молодшие люди… Они всё уразумеют, подымут всю Новгородскую землю… Тогда осерчает русский люд, возьмется за мечи, сулицы[261] и топоры, и плохо тогда придется ворва́вшимся непрошеным иноземцам.
— Василий Ян, К «последнему морю». Огни на курганах. Юность полководца