Малейшее противоречие выбивало искры из вла́стного старика.
— Артур Конан Дойл, Собака Баскервилей
И тут Гхани меняет тон: любитель искусства превращается в человека крутого, вла́стного.
— Салман Рушди, Дети полуночи
С помощью моего носа (он хоть и утратил силу, которая столь недавно позволяла ему творить историю, зато обрел другие, не менее полезные свойства), развернув его в сторону прошлого, я вдыхаю воздух дедова дома в дни, последовавшие за смертью жужжащей надежды Индии; и сквозь годы долетает до меня странная смесь запахов: беспокойство, душок скрытности, связанный с расцветающими романами, и резкая вонь вла́стного любопытства моей бабки… пока Мусульманская Лига ликует, разумеется, тайно, при виде поверженного противника, деда моего можно найти (мой нос его находит) в кабинетике, который он называет «вместилищем грома»: там он сидит каждое утро со слезами на глазах.
— Салман Рушди, Дети полуночи
Тан не сразу узнал высокого вла́стного человека у поручней мостика, потому что на нем были доспехи из бронзовой чешуи и высокий шлем гиксосов.
— Уилбур Смит, Божество реки
Флюэхтен слышал, но, боясь быть услышанным, он прятал новый, непонятный ему звук и только после вла́стного взмаха смычка дирижера, требовавшего форте, позволил звуку стать более громким.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка