И солнце обливало своим мягким сиянием всю степь и его могилу, степные травы качали над могилой своими цветущими головками, и жаворонок пел над нею песню воскрешения, блаженства и свободы… И если бы бедный человек услышал песню жаворонка, он поверил бы ей, но он не мог слышать, потому что от него остался только скелет с ве́чною и страшною улыбкою на костяном лице.
— Всеволод Гаршин, Красный цветок
Опять, как давеча, в приемной у дядюшки, пахнуло на него знакомым запахом прошлого, ве́чною скукою повторяющихся снов.
— Дмитрий Мережковский, Сборник "Царство Зверя"
Я знал когда-то, что все не должно быть, как есть; я и теперь знаю, что те, от кого я ушел, члены Тайного Общества, правы правотою ве́чною перед людьми и перед Богом.
— Дмитрий Мережковский, Сборник "Царство Зверя"
Скоро Бах уже не мог сойти с кресел; окруженный ве́чною тьмою, он сидел, сложив руки, опустив голову — без любви, без воспоминаний… Привыкший, как к жизни, к беспрестанному вдохновению, он ждал снова его благодатной росы, как привыкший к опиуму жаждет небесного напитка; воображение его, изнывая, искало звуков, единственного языка, на котором ему была понятна и жизнь души его и жизнь вселенной, — но тщетно: одряхлевшее, оно представляло ему лишь клавиши, трубы, клапаны органа!
— Владимир Одоевский, Русские ночи
Хотя с пословицы и совлекли ее царственножреческое облачение, хотя одели ее в рубище простолюдина и вмешали ее в толпу черни, но и там она совершенно не утратила внутренней своей силы и влияния, по своему тайному сродству с жизнию народной и по первобытному свойству с ве́чною правдою, которая, по старой пословице, светлее солнца.
— Иван Снегирев, Книга народной мудрости