Пришелец вытащил из кармана блу́зы туго набитый кожаный кошелек.
— Виктор Гюго, Отверженные
А в городе так празднично, что прямо сил нет: у школьников накрахмаленные парусиновые блу́зы топорщатся, у каменщиков кумачовые праздничные рубахи топорщатся, волосы смочены лучшим лампадным маслом, лица с утра, пока не выпито, деревянно-торжественно-благоговейные, и даже праздничный полицеймейстер в парадном праздничном мундире накрахмален вместе с лошадью, кучером и пролеткой.
— Аркадий Аверченко, Кубарем по заграницам
Всем известно, как, подражая ему в «народности» одежды, Андреев, Скиталец и прочие «Подмаксимки» тоже стали носить длинные сапоги, блу́зы и поддевки.
— Максим Горький, На дне. Избранное
И вдруг из-под мужицкой бороды, из-под демократической, мятой блу́зы поднимается старый русский барин, великолепный аристократ, — тогда у людей прямодушных, образованных и прочих сразу синеют носы от нестерпимого холода.
— Максим Горький, На дне. Избранное
Выступление Синей блу́зы[6] на второй палубе перед народом, собравшимся разноцветной толпой на берегу и на пристани, с знаменами.
— Илья Ильф, Двенадцать стульев. Золотой теленок