Он знал хорошо и местность, и людей, в разговоре его проскальзывали польские и белору́сские слова; однако по говору Алехин сразу определил: «Не местный».
— Владимир Богомолов, Момент истины
Все лица казались ему одинаково утомленными, одинаково озабоченными, а кроме отрывочных русских фраз, слышались и белору́сские, и какие-то иные, совсем непонятные: то ли польские, то ли еврейские.
— Борис Васильев, Завтра была война
На одной такой, темно-серой, примоченной брызнувшим под вечер дождем дощечке, где похоронены не сегодняшние, а еще вчерашние, – среди одиннадцати имен были не только русские, и украинские, и белору́сские – как всегда и всюду, – но тут же и казахская, и какая-то похожая на иностранную, наверно, эстонская, фамилия, и кавказская – Джатиев, – может, осетин, а может, чеченец.
— Константин Симонов, Последнее лето
Романова «Белору́сские тексты вертепного действа», 1898.
— Сборник, Скоморошины
Николая белору́сские поселяне в первый раз выгоняют на ночной подножный корм лошадей, причем обыкновенно конюхи всю ночь проводят в пировании и разных забавах.[24] По старинному малороссийскому поверью, со дня весеннего Николы начинается купанье, и раньше этого времени запрещается купаться, иначе – «с человека верба вырасте», т. е.
— И. Калинский, Церковно-народный месяцеслов на Руси