Высокий тенор Берлиоза разносился в пустынной аллее, и по мере того, как Михаил Александрович забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек, – поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацте́ки в Мексике.
— Михаил Булгаков, Мастер и Маргарита
И вот как раз в то время, когда Михаил Александрович рассказывал поэту о том, как ацте́ки лепили из теста фигурку Вицлипуцли, в аллее показался первый человек.
— Михаил Булгаков, Мастер и Маргарита
Раскольников уселся и стал отыскивать: «Излер – Излер – Ацте́ки – Ацте́ки – Излер – Бартола – Массимо – Ацте́ки – Излер… фу, черт!
— Федор Достоевский, Преступление и наказание