Еще неделя, другая, месяц – и имени барона стало тесно в газетных листах: выскочив из бумажных окладышей, оно ползло на афи́шные столбы и качалось буквами световых реклам – по асфальтам, кирпичу и плоским доньям туч.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Еще неделя, другая, месяц – и имени барона стало тесно в газетных листах: выскочив из бумажных окладышей, оно ползло на афи́шные столбы и качалось буквами световых реклам – по асфальтам, кирпичу и плоским доньям туч.
— Сигизмунд Кржижановский, Возвращение Мюнхгаузена
Еще неделя, другая, месяц – и имени барона стало тесно в газетных листах: выскочив из бумажных окладышей, оно ползло на афи́шные столбы и качалось буквами световых реклам – по асфальтам, кирпичу и плоским доньям туч.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка