Он защищал порядок, он извлекал из закона громы и молнии, он мстил за общество, он оказывал поддержку абсолюту; он словно вырастал, окруженный ореолом; в его победе еще жил отзвук вызова и поединка; надменный, блистательный, он стоял, выставляя напоказ среди бела дня сверхъестественное животное начало какого-то свирепого ангела мщения; в грозной тени свершаемого им дела неясно проступал пламенеющий меч социального правосудия, который судорожно сжимала его рука; счастливый и негодующий, он топтал каблуком преступление, порок, бунт, грех, ад; он сиял, он искоренял, он улыбался, и было какое-то неоспоримое величие в этом чудовищном арха́нгеле Михаиле.
— Виктор Гюго, Отверженные
– Блаженный арха́нгеле Михаиле, огради нас в час бедствий[341].
— Джеймс Джойс, Улисс
Блаженный арха́нгеле Михаиле… – вторая из заключительных молитв в конце мессы, читаемых не по-латыни.
— Джеймс Джойс, Улисс