Колдуны меня предрекали… в январе 1947 года мою мать Ами́ну Синай одарили пророчеством в обмен на дар спасенной жизни.
— Салман Рушди, Дети полуночи
«Он научится, госпожа, – утешала Мари Ами́ну. – Такой хороший, послушный мальчик, конечно же, привыкнет это делать сам».
— Салман Рушди, Дети полуночи
Он сражался, в своем отвлеченном мире, с немыслимой правдой, которую обрушили на него откровения Мари; и, воспринимая все через искажающую призму алкоголя, поддался неописуемому гневу, который был направлен не в удаляющуюся спину Мари, не на подменыша, затесавшегося в семью, а на мою мать – то есть, я должен был бы сказать, на Ами́ну Синай.
— Салман Рушди, Дети полуночи
Ахмеда и Ами́ну заботило лишь одно: «Наша дочь, – изрек Ахмед (в глубине души он всегда был более старомодным из них двоих), – девушка из порядочной семьи, а вы хотите вывести ее на сцену, поставить перед Бог знает сколькими чужими мужчинами?» Майор даже оскорбился: «Господин мой, – сказал он, выпрямившись, – думаете, я ничего не понимаю?
— Салман Рушди, Дети полуночи
Что Алия сказала моей матери, никому не известно; чего подмешала она в свою стряпню, можно только догадываться; но Ами́ну то и другое совсем доконало.
— Салман Рушди, Дети полуночи