В легионных лагерях, в преториях и даже во дворцах а́вгустов новые восточные культуры, христианство, митраизм, мистерии древнего Египта проникали сквозь стены, бороли светлых олимпийцев, преданных философами.
— Антонин Ладинский, XV легион. Последний путь Владимира Мономаха
В лавке, кроме самого хозяина, «оглашенного», то есть готовящегося к крещению, но читавшего с одинаковым удовольствием Лукиана и «Деяния апостолов», за прилавком, заваленном книгами, сидели Минуций Феликс, Скрибоний и Геродион, сириец, писец из оффиции общественных дорог, но составлявший в часы досуга истории а́вгустов и поэтому всюду совавший свой длинный нос, ловивший на лету сплетни и рассказы очевидцев.
— Антонин Ладинский, XV легион. Последний путь Владимира Мономаха
Не льстец А́вгустов и не лизорук Меценатов прельщали его, но Цицерон, гремящий против Катилины, и колкой сатирик, не щадящий Нерона.
— Александр Радищев, Путешествие из Петербурга в Москву