Ваш связной, – старший лейтенант кивнул на Са́льникова, замершего у стены, – доложил, что вы закрепились в костеле.
— Борис Васильев, Завтра была война
Девушку-хромоножку и женщин с детьми, что в полной тишине шли через развороченную крепость в немецкий плен, первый залп, и первую встречу с Сальниковым, и отчаянный, последний крик Са́льникова: «Беги, лейтенант, беги!..» Он вспомнил ослепшего капитана и Денищика в пустом каземате, цену глотка воды и страшный подвал, забитый умирающими.
— Борис Васильев, Завтра была война
Но, понимая, что он не мог спасти Са́льникова, что он должен был, обязан был – не перед собой, нет! – перед теми, кто послал его в этот поиск, попытаться уйти – и ушел, Плужников очень боялся найти Са́льникова мертвым.
— Борис Васильев, Завтра была война
Приехавши к Кошкодавову, который и с боярынею о потере дочери был в превеликой печали, поставя Са́льникова в передней за дверьми, сам пришедши к ним, стал говорить: «Знаете ли вы?
— Чудо Рождественской ночи
Кошкодавов, сколь ни был упорчив, однако вспомнивши и Сабакины слова, склонился к милосердию – дочь свою простить и Са́льникова назвать зятем.
— Чудо Рождественской ночи