По дороге домой я купила Пи́щику игрушку – ветряную мельницу с двумя мешочками муки, чем так расположила его к себе, что он никому, кроме меня, не позволил снять с него шляпу и рукавички, а когда мы сели за стол, пожелал быть моим соседом.
— Чарльз Диккенс, Холодный дом
Позволяет Пи́щику приносить ему газету в постель, угощает его корочками от своих гренков, гоняет по дому с разными маленькими поручениями, посылает ко мне за мелочью.
— Чарльз Диккенс, Холодный дом
Хочу верить, что я не придираюсь к мистеру Тарвидропу-старшему, но я не замечала в нем качеств более достойных, чем те, о которых правдиво рассказываю здесь, если не считать того, что он, несомненно, был расположен к Пи́щику и очень торжественно брал его с собой на прогулку, – причем всегда отсылал мальчугана домой перед тем, как сам шел обедать – а иной раз дарил ему медяк.
— Чарльз Диккенс, Холодный дом
Он все так же покровительствует Пи́щику и, кажется, даже завещал юноше свои любимые французские часы, которые висят на стене в его будуаре… но принадлежат не ему.
— Чарльз Диккенс, Холодный дом