«Да и вообще, – рассуждала она наедине с собой, – кто может утверждать, будто познал до конца, целиком и полностью, другого человека?» – и прилежно старалась любить и обожать его пристрастие к жареной пище, обилие цитат из перси́дской поэзии, сердитую складку между бровями… «Таким образом, – рассуждала она, – я всегда смогу найти в нем что-нибудь новое и полюбить это, и, значит, наш брак никогда не застынет на мертвой точке».
— Салман Рушди, Дети полуночи
Иногда Зейнаб покрывала своего удава большой перси́дской шалью, и если он приподымал под нею голову, то становился похожим на злобную старуху из восточных сказок.
— Фазиль Искандер, Сандро из Чегема
На перси́дской границе я была не в безопасности, поэтому друзья мои, но кто они такие – я не знала и до сих пор не знаю, искали случая препроводить меня в совершенно безопасное место.
— Павел Мельников-Печерский, Княжна Тараканова и принцесса Владимирская
И теперь Артаксеркс, царь царей, говорит: как раньше персидское копье далеко разнесло силу великого царя царей, покоряя всех его воле, бросая в пыль к ногам персов всех, кто им сопротивлялся, так и теперь, когда сын злого Аримана и змеи, двурогий явуна разбойник киликаса Искандер вторгся, как гантак-гад,[156] в наши земли и во многих боях не мог разбить славные и могучие силы персов, а только гоняется, как бешеный волк, по перси́дской земле, то великий Ахурамазда пожелал отогнать двурогого Искандера от мирной и счастливой Сугуды, и он ушел в засыпанные снегом горы Хараивы,[157] где он издохнет на камнях, как грязный шакал, изъеденный червями.
— Василий Ян, К «последнему морю». Огни на курганах. Юность полководца
Любя на словах греков, он продал в рабство тридцать тысяч доблестных фиванцев и распял защитников Тира за то, что они защищали свою родину; он, всем обязанный эллинской культуре, должен был поднять ее еще выше, но вместо этого сам, не будучи эллином (здесь Александра передернуло), он стал изгонять греков и все греческое из своего войска, окружив себя раболепной побежденной перси́дской знатью и назначая персов на государственные должности; наконец, он надел персидские штаны и атласные туфли и потребовал, чтобы его боевые товарищи целовали ему ноги, как богу!
— Василий Ян, К «последнему морю». Огни на курганах. Юность полководца