Тем, что он осознавал, каждый раз созерцая их, что он вовсе не атом и не ничто перед ними, что вся эта бездна таинственных чудес Божиих вовсе не выше его мысли, не выше его сознания, не выше идеала красоты, заключенного в душе его, а, стало быть, равна ему и роднит его с бесконечностью бытия… и что за все счастие чувствовать эту великую мысль, открыва́ющую ему: кто он? – он обязан лишь своему лику человеческому.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Тем, что он сознавал, каждый раз созерцая их, что он вовсе не атом и не ничто перед ними, что вся эта бездна таинственных чудес божиих вовсе не выше его мысли, не выше его сознания, не выше идеала красоты, заключенного в душе его, а, стало быть, равна ему и роднит его с бесконечностью бытия… и что за все счастие чувствовать эту великую мысль, открыва́ющую ему: кто он? – он обязан лишь своему лику человеческому.
— Федор Достоевский, Записки о русской литературе
Он снабдил его деньгами, начал хлопотать о приеме доктора на хорошую службу, открыва́ющую простор научной деятельности, куда-нибудь в больницу.
— Борис Пастернак, Доктор Живаго