Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, опра́вила неторопливо широкие рукава своего платья.
— Лев Толстой, Война и мир
Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, опра́вила неторопливо широкие рукава своего платья.
— Лев Толстой, Война и мир
После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой опра́вила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
— Лев Толстой, Война и мир
Она не ответила; уже спокойнее разглядывала мужа всего, с головы до ног, бесцельно опра́вила складки тщательно выглаженной юбки.
— Михаил Шолохов, Тихий Дон
Больше она не смогла выдержать: вскочила, опра́вила юбку, вышла на кухню.
— Михаил Шолохов, Тихий Дон