Его переписка с Норо́й содержит не менее яркие образцы мазохизма: «Я хотел бы, чтобы ты хлестала плетью меня.
— Джеймс Джойс, Улисс
Маленький конус для ароматических курений стоял в его триестской квартире; сионистский гимн «Хатиква» был в его репертуаре певца; в пору бедности, имея только одну небольшую кровать, они с Норо́й спали на ней «валетом»: лицо одного – к ногам другого… подобных мелочей много, и незачем перечислять все.
— Джеймс Джойс, Улисс
Я поотстал, пристроился к Макмерфи и хотел сказать ему, чтобы он не волновался, сделать ничего нельзя – я видел, что какая-то мысль засела у него в голове и он беспокоится, как собака перед норо́й, когда не знает, кто там, и один голос говорит: собака, эта нора – не твое дело, больно велика, больно черна, и следы кругом то ли медведя, то ли еще кого не лучше.
— Кен Кизи, Над кукушкиным гнездом
Ретт сидел с непринужденным, небрежным видом, но она чувствовала, что он наблюдает за ней напряженно, как кошка за мышиной норо́й.
— Маргарет Митчелл, Унесенные ветром
Надел хомяк шубу, сел и принялся песенки насвистывать, а воробьи да вороны плясали перед норо́й на полянке.
— Павел Бажов, Сказки русских писателей