Знаешь, Ваня, я тебе признаюсь в одном: помнишь, у нас была ссора, три месяца назад, когда он был у той, как ее, у этой Ми́нны...
— Федор Достоевский, Униженные и оскорбленные
Он действительно был на завтраке, только не у товарища равного с ним ранга и положения, а у одного из своих подчиненных, у Herr фон Биттервассера, обладателя очень хорошенькой и очень пухленькой Ми́нны Францевны, который, прозрев тайные чувства начальника к своей законной половине, сам позаботился, в виду будущих благополучии, о счастливом их соединении и поэтому пригласил патрона на завтрак.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Карл Иванович, по давней привычке своей к подобным демонстрациям любящей супруги, сидел у себя в кабинете и с примерным хладнокровием, для виду, держал перед собою лист санкт-петербургской немецкой газеты доктора Мейера, тогда как фантазия его обреталась далече от этих печатных строчек и соблазнительно рисовала пухленькие привлекательности Ми́нны Францевны Биттервассер.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Пришлось подождать Карла Ивановича, который часа через полтора явился – самодовольный и розовый: дела его по службе были отменно хороши, дела по части сердца тоже устроились – он уже мог назвать себя счастливым обладателем пухленькой Ми́нны Францевны, причем бумажник его не терпел ни малейшего экономического отощания.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Угадываю любопытство многих моих читателей не о яблоке познания добра и зла, но о яблоке родословном, именем Ми́нны украшенном, – и спешу удовлетворить его.
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман